В России грядет глобальная реформа ТО

Снова грядет реформа высшего образования

Январское послание президента Федеральному собранию внесло много корректив в жизнь страны.

Упомянул Владимир Путин в своем выступлении и высшее образование, заявив, что нужно дать возможность студентам после второго курса менять направление подготовки. Чего ждать от большой перестройки высшего образования, выяснял «МН».

ОТ «4+2» К «2+2+2»

Десять лет назад – в сентябре 2011 года – Россия окончательно отказалась от советской пятилетней подготовки специалистов и официально перешла на Болонскую систему высшего образования с бакалавриатом и магистратурой – четырехлетней и шестилетней программами подготовки.

Повышение академической мобильности стало одним из главных преимуществ двухуровневой системы и позволило студентам после четырех лет учебы либо дальше более углубленно изучать выбранные предметы, либо начать изучать что-то новое в следующие два года даже в другом вузе, либо сразу начать работать, получив диплом бакалавра.

Многие поначалу считали бакалавриат не совсем полноценным высшим образованием, но со временем Болонскую систему приняли и студенты, и работодатели. Оказалось, что для практического применения знаний компетенции бакалавра (не для всех, конечно, специальностей, но для многих) вполне достаточно. Тем более что количество бюджетных мест в магистратуре весьма ограничено. И вот только все приспособились к двухступенчатой системе «4+2», как ее предлагают поменять на систему «2+2+2». В профильном комитете Совета Федерации приступили к обсуждению этой идеи и обещают, что уже в следующем году новую модель введут в пилотных регионах, а в 2022 году – по всей стране.

Как водится, ряд экспертов сразу вспомнил, что трехуровневая система обучения используется в некоторых университетах Европы, Гонконга, Японии и особенно распространена в США. Она позволяет студентам дважды (после второго курса и после бакалавриата) определиться со специализацией, что повышает осознанность и мотивацию к обучению и, как следствие, качество профессиональной подготовки.

МИР МЕНЯЕТСЯ, И ВУЗЫ ТОЖЕ ДОЛЖНЫ

В России у выпускников, до конца не определившихся с профессией, сейчас два варианта: поступить «куда-нибудь» и начать работать «хоть кем-нибудь». У парней есть еще третий вариант – пойти в армию, «а там видно будет».

В такой ситуации молодые люди часто становятся заложниками выбора, который они делают в 17-18 лет неосознанно или под давлением родителей, или следуя веяниям моды, а когда понимают, что пошли не туда, перевод на другую специальность превращается в настоящий квест: перевестись на смежную специальность удается не всем, приходится уходить из вуза, чтобы потом снова пытаться в него поступить.

Впрочем, отдельные российские вузы, уловив мировой тренд на скорость происходящих в мире изменений, начали составлять гибкие программы и постепенно внедрять у себя систему «2+2+2». Так, перевестись на новое направление подготовки можно в Уральском федеральном университете. Там ежегодно такую возможность используют более 500 студентов, причем около 300 человек принимают такое решение после второго курса.

С 2017 года и в Дальневосточном федеральном университете учащиеся могут, продолжая обучаться по своей основной образовательной программе, сверх нее получать дополнительные модули других смежных профессий.

В Санкт-Петербургском политехническом университете последние шесть лет обучение также строится по принципу «2+2+2». Уже после третьего семестра студенты в зависимости от рейтинга успешности выбирают профиль подготовки и могут выстраивать траекторию своего обучения на следующие два года.

По сути, пока еще мало используемая трехуровневая система обучения в вузах будет строиться так: первые два года студенты будут знакомиться с фундаментальными науками по широкому спектру направлений – от естественно-научного до гуманитарного, вести практическую и творческую работу, чтобы понять, что у них получается лучше, и после второго курса смогут сделать осознанный выбор и определиться, в каком именно направлении хотят двигаться оставшиеся два года. Дальше получают диплом бакалавра, а в магистратуру, как и сейчас, либо идут, либо нет.

Чтобы новая система заработала, потребуются не только дополнительные подзаконные акты, но и изменения образовательного госстандарта. Кроме того, самим вузам придется «упаковывать» в нынешние единицы времени новые материалы, составлять новые образовательные программы и уже в рамках бакалавриата менять направления подготовки.

– Поначалу, скорее всего, будут формироваться единые крупные кластеры определенных направлений подготовки, – рассказала «МН» директор Центра экономики непрерывного образования ИПЭИ РАНХиГС Татьяна Клячко. – К примеру, кластер для филологов, лингвистов, психологов и кластер для инженеров, нанотехнологов, металловедов.

После второго курса переток внутри кластеров будет возможен, но, чтобы, грубо говоря, переквалифицироваться из лириков в физики или наоборот, придется, видимо, досдавать необходимые экзамены, которые студент не сдавал на ЕГЭ. Но если студент изначально думал стать экономистом, а во время учебы понял, что не тянет сложную математику, он может перевестись на менее сложную специальность и попробовать найти себя в другой смежной, но не такой сложной профессии.

Впрочем, сейчас мы можем только гадать, как все будет, но я бы крайне аккуратно опиралась на опыт других стран. Везде есть свои нюансы. В США все высшее образование платное, у нас нет. В Швеции все высшее образование оплачивается за счет бюджета, но там студенты должны сами оплачивать жилье. В одних странах есть ЕГЭ, как у нас, в других – нет. Я считаю введение гибкой системы «2+2+2» во многом рациональным. В мире, который быстро меняется, система образования тоже должна быстро реагировать на изменения.

Главное сейчас – в спешке не нагородить огород, не превратить хорошую идею в кампанейщину и просчитать все последствия и риски. Надо сделать переход к новой модели максимально безболезненным и для преподавателей, и для студентов.

«Наших ребят тащат везде». Владимир Путин – об отъезде игроков на Запад

Похоже, в российском хоккее грядет глобальная реформа. Об отъезде молодых талантливых игроков за рубеж, высказался Президент России.

В субботу Президент России Владимир Путин посетил Ярославль, где почтил память погибшей команды «Локомотив». Глава нашего государства посетил «Арена-2000.Локо мотив», чтобы возложить цветы к Мемориалу «Хоккейное Братство».

Во время этого визита Путин также встретился с президентом ХК «Локомотив» Юрием Яковлевым и воспитанниками ярославских спортшкол.

Разговор шел о восстановлении ярославского клуба после трагедии 2011 года. Однако в рамках этой беседы Президент России коснулся и более глобальных проблем в современном спорте. И в принципе из его слов уже сейчас можно сделать выводы – как будет развиваться наш хоккей в ближайшем будущем.

– Требования определённые должны быть: отыграл здесь какое-то время, потом можешь куда-то поехать, – приводит слова Владимира Путина официальный сайт ярославского «Локомотива». – Законодательные нормы нужно прописывать соответствующим образом так, чтобы и ребята были заинтересованы, и чтобы наши клубы не теряли, и чтобы мы были частью мирового спортивного движения, в том числе в области футбола и хоккея. Честно сказать, красивую игру национальной сборной по футболу мы давно не видели. А хоккеисты, безусловно, радуют, хотя и здесь нам очень многое нужно сделать. Спортивная школа у нас очень хорошая, она генерирует большое количество талантливых, перспективных ребят, и конечно, что называется, на рынке труда они востребованы, их тащат везде. Нам нужно создавать условия, чтобы им не захотелось уезжать, — условия финансовые, условия для тренировок. И в принципе, мы над этим работаем.

Также Путин заявил, что не болеет ни за один клуб России ни по одному из популярных видов спорта, а переживает исключительно за наши национальные сборные.

Какие выводы можно сделать из этого на первый взгляд короткого заявления Президента?

Выскажу свое мнение.

1) Путин заявил, что не является болельщиком клуба, но при этом переживает за сборную. И это, кстати, точка зрения большинства россиян. Поскольку к сборной неровно дышат все. А клубы, футбольные, хоккейные и т.д. есть далеко не во всех городах России. То есть курс на создание сильной сборной в КХЛ будет продолжаться. Национальная команда – во главе угла.

2) «Честно сказать, красивую игру национальной сборной по футболу мы давно не видели. А хоккеисты, безусловно, радуют».

Эта цитата Путина говорит о том, что хоккей продолжит поступательное движение к званию «Вид спорта №1» в нашей стране. И получит поддержку на этом пути со стороны руководства страны. Да, собственно, уже получил.

3) Ну и самое главное. Тема, которую уже не раз поднимал в последнее время «Советский спорт». Но вот уже и глава государства обеспокоился бесконтрольным отъездом наших игроков в североамериканск ие лиги.

«Отыграл здесь какое-то время, потом можешь куда-то поехать».

«Законодательные нормы нужно прописывать соответствующим образом так, чтобы и ребята были заинтересованы, и чтобы наши клубы не теряли, и чтобы мы были частью мирового спортивного движения».

«Спортивная школа у нас очень хорошая. Она генерирует большое количество перспективных ребят. На рынке труда они востребованы, их тащат везде»

Вот три ключевые фразы по этой теме. Если короче, то «наших ребят тащат». Это не годится, поэтому «отыграть здесь какое-то время». А для этого «законодательные нормы нужно прописывать».

Речь, судя по всему идет о возрастном барьере. Ранее уже были предложения сделать его в районе 27-28 годов. В России это граница призывного возраста в ВС. В НХЛ – статус ограниченно свободного агента. Там игрока до 27 лет так просто из своего клуба тоже не отпустят.

Ну а в наших условиях это может выглядеть так: до достижения 28 лет игрок может выступать только в КХЛ и быть постоянно в распоряжении главного тренера сборной России.

При этом надо сделать так, чтобы и «ребята были заинтересованы». Тут речь идет о том, чтобы контракты талантливых игроков в этот периоде искусственно не занижались по сравнению с более возрастными хоккеистами лиги.

Не знаю, согласятся ли с этим сами игроки. Но, по-моему, все справедливо. Иначе, какой смысл нашим клубам содержать спорт-школы и растить смену, если она, обучившись хоккею в России, уже в юном возрасте навсегда улетает за океан?

Почти 60% россиян выступают за решительные перемены в стране

Доля россиян, выступающих за решительные перемены в стране, выросла за последние два года с 42 до 59% – таковы данные совместного исследования Московского центра Карнеги и «Левада-центра», с которыми ознакомились «Ведомости». За незначительные изменения – 31%, а 8% никаких перемен не нужно. По мнению 53% респондентов, такие реформы возможны лишь при условии серьезного изменения политической системы, а на перемены с сохранением существующей системы согласны 34%. Эти цифры не говорят о полной готовности людей к смене власти, но означают, что в обществе нарастает недовольство: такие настроения все больше будут прорываться наружу, в том числе и в протестных акциях, говорится в докладе.

Кому нужны реформы

Среди тех, кто более всех не хочет перемен, россияне стали чаще называть чиновников и бюрократию – 69%, а в 2017 г. было 56%; олигархов и большой бизнес – рост с 52 до 67%, президента Владимира Путина и его окружение – 25% против 15% в 2017 г. Чиновники и большой бизнес, по мнению граждан, в привилегированном положении, а Путин, полагают эксперты, постепенно перемещается в фокус общественного недовольства, хотя механизм разгрузки его от ответственности работает.

Почти треть россиян согласны с официальными обвинениями в адрес фонда Навального

С 25 до 16% снизилась доля респондентов, считающих, что Путин способен предложить привлекательный план преобразований, лидер ЛДПР Владимир Жириновский – 9%, КПРФ Геннадий Зюганов – 5%, политик Алексей Навальный и министр обороны Сергей Шойгу – по 3%. В Москве в Путина верят 20% опрошенных, а 2-е место с 10% делят Зюганов и Навальный.

Пожелания о смене власти за два года стали отчетливее, констатируют авторы исследования, люди ждут от государства перераспределения доходов в их пользу. По мнению россиян, два первоочередных необходимых изменения – повышение зарплат и уровня жизни (24%) и смена правительства, президента (13%). Экономические проблемы нарастают – авторитет власти падает, сказано в докладе, а роскошь чиновников, сотрудников госкорпораций и пресловутого «окружения президента» начинает раздражать все большее число людей.

Но о честных выборах как приоритете государственной политики говорят лишь 9% россиян, а о независимости судов – 8%.

Общество хочет радикальных перемен, сказано в докладе, но боится социальной платы за них. Рост стремления к переменам социологи зафиксировали еще в мае 2018 г., когда за решительные реформы выступали 57% россиян. В ответ власть после президентских выборов предложила лишь «невнятную идею «прорыва», а пенсионная реформа, затухание крымского эффекта и милитаристской риторики обвалили рейтинги власти, говорится в докладе. Региональные выборы – 2018 подтвердили запрос на перемены, и он скорее популистский, но власть отказалась от диалога с обществом и перешла к интенсивным репрессиям.

Чего хочет народ

«Нарастает неудовлетворение работой государства. И все [желаемые] изменения не про демократию, а про людей, – объясняет соавтор исследования, социолог «Левада-центра» Денис Волков. – Нужны новые люди, а какие – непонятно».

Запрос на перемены в первую очередь касается социально-экономической сферы, хотя обеспокоенность ростом цен чуть снизилась, а коррупцией – достигла максимума.

И это тоже один из показателей неудовлетворенности властью в целом, полагает эксперт: «Пенсионная реформа была воспринята как несправедливая, заплатить [за нее] предложили простым людям, а не олигархам и чиновникам. Это подорвало веру в государство и частично в Путина, хотя все равно государство остается главным действующим лицом». После возвращения в Кремль в 2012 г. Путин взял на себя ответственность за все происходящее, указывает социолог: «И когда рейтинги были высокими, это было незаметно, а когда проблемы стали нарастать, то часть вины люди начали перекладывать на президента». Власть знает о спросе на перемены и что-то будет людям предъявлять – например, обновление кадров или социальные меры вроде национальных проектов, уверен социолог.

Запрос на перемены мало во что выльется – это ожидания, которые в основном не имеют отношения к реальности, считает другой соавтор доклада, Андрей Колесников из Московского центра Карнеги: «Люди ждут, что перемены им преподнесут на блюдечке и они не будут платить за них ничего. Они не готовы к изменениям в социальной сфере, кроме получения дополнительного образования». Поэтому запрос на перемены можно назвать популистским, полагает эксперт: все хотят изменений по мановению волшебной палочки.

Формально власть пытается работать с запросом на перемены – предлагает новые лица, например, на уровне губернаторов или идею «прорыва», считает Колесников: «Хотя, по сути, это заменитель перемен – фундамент и политическая рамка не меняются, попытки изменений делаются внутри нее».

Что делать власти

Запрос на перемены растет, поскольку идея стабильности утрачивает привлекательность, начинает восприниматься как во многом негативная, говорит руководитель фонда ИСЭПИ Дмитрий Бадовский: «Многие социальные группы воспринимают ее как стабильность бедности, консервации и накопления социально-экономических проблем. Закрепляется идея – раз год за годом нет позитива, то нужно что-то менять. Но ожидания улучшений остаются высокими – их-то и отражает запрос на перемены».

Чем больше разрыв между ожиданиями и реальным положением дел, тем больше опасность для системы, подчеркивает эксперт: «Власть, понимая необходимость стратегии перелома негативных тенденций, выдвинула на выборах 2018 г. концепцию «прорыва» в развитии и сформировала под нее стратегию нацпроектов. Но они пока пробуксовывают, какие-то результаты ожидаются ближе к 2024 г.».

Люди ждут от государства активной социальной политики и политики справедливости и скорее всего власть будет отвечать на это по двум направлениям, предполагает Бадовский: «С одной стороны, продолжает более активно продвигать национальные проекты, прежде всего связанные с социальной сферой. С другой – перед федеральными выборами могут быть выдвинуты новые социальные программы или меры повышения справедливости – налоговые инициативы или кадровые решения, т. е. то, что может быть достаточно популярным».

Политизация же запроса на перемены зависит от появления политиков, которые будут выглядеть альтернативой и переводить эмоции в политическое действие, предупреждает эксперт: «Нынешняя структура запроса на перемены означает повышенный спрос на политиков леволиберального и социал-демократического толка, имеющих в себе и черты защитников справедливости. Это может приводить к тому, что наиболее активный рост новых политических проектов будет отмечаться в левопопулистской и леволиберальной нише. Естественно, они могут как вызревать сами, так и направляться в нужном ключе и с нужными акцентами самой властью».

Идет накопление глухого недовольства, говорит политолог Николай Петров: «В 2018 г. люди думали, что пройдут выборы – и будет новая картина будущего, но оказались разочарованы. Дискуссия о будущем менее привлекательна, чем абстрактные ожидания того, что жизнь станет вдруг прекраснее, и это уже не связывают с Путиным, поскольку люди ожидали после выборов преобразований, а получили пенсионную реформу. Поэтому они ждут, что либо царь предложит что-то новое, либо его поменяют и другой царь предложит новое. То есть глухое брюзжание не выливается в содержательные дискуссии, кроме требований больших зарплат». Люди рациональны, они видят, что выборы ничего не меняют, подчеркивает эксперт: «У россиян отбили способность связывать выборы с будущим, с тем, как можно через выборы улучшить страну или что-то изменить. К ним относятся как к сохранению того же лица или избранию ранее утвержденного лица. То есть выборы воспринимаются как модель голосования за власть или против нее, а не как попытка перемен».